КНИГА: значение слова

(от церковно-славянского кънига , которое имело значение: 1) буквы и грамоты, 2) книги, 3) письма и 4) искусства писать) ≈ соединение в одно целое листов бумаги, папируса, пергамента и проч.; поэтому глиняные библиотеки клинообразного письма не подходят под понятие книги, и появление ее следует приурочить к изобретению бумаги из папируса (см.). Первые книги, состоявшие из длинных свитков такой бумаги, появляются в Египте, откуда около VII столетия до Р. Х. этот способ писания переходит в Грецию и потом в Рим. Египтяне долго сохраняли монополию выделки папируса, но в последние времена республики римляне завели собственные папирусные фабрики. У греков и особенно у римлян, несмотря на отсутствие книгопечатания, книжное дело стояло очень высоко: не говоря уже о библиотеках общественных, при императорах были частные библиотеки в 30000 томов (или, точнее ≈ свитков) и более. Книжные лавки встречались и в самых отдаленных провинциальных городах; в Риме были большие и малые книжные магазины и множество лавочек букинистов. При больших магазинах были залы, где находились многочисленные скорописцы; с их помощью автор мог издавать свое сочинение и за исключительное право продавать его иногда получал гонорар или по крайней мере даровые экземпляры. Римская К. имела форму свитка, навернутого на палку с утолщенными концами; на верхнем конце прикреплялся ярлычок с обозначением заглавия, который высовывался из футляра, большей частью кожаного, соответствовавшего нашему переплету. Для переноски такие свитки помещались в круглые корзинки, с отверстиями во внутренней крышке, вроде тех, в которых теперь помещаются флаконы с духами. В библиотеках эти свитки не ставились, а клались на полки так, чтобы ярлычки были на виду. Писали на одной стороне, либо одной вертикальной колонной, длина которой равнялась длине свитка, либо рядом многих параллельных колонн. Книжные магазины в Риме служили местом свидания литераторов, ученых и любителей литературы; при магазинах были и кабинеты для чтения, где за небольшую плату можно было просмотреть новинки или сличить свой экземпляр известного сочинения с таким, который был исправлен грамматиком, содержавшимся для этой цели при магазине и копировальном зале. Ввиду сравнительной дешевизны папируса и безусловной дешевизны труда, К. в Риме были недороги. Кроме обыкновенных дешевых экземпляров, были и чудеса каллиграфического искусства, экземпляры роскошно иллюстрированные; были книжки-крошки; Цицерон видел экземпляр "Илиады", который мог поместиться в скорлупе ореха. Падение античной цивилизации прежде всего изменило внешний вид К.; папирусные фабрики закрываются одна за другой, и в Европе папирус становится все более и более редким, да он по своей непрочности и не совсем был удобен для тех К., которые были в наибольшем ходу в начале средних веков. Для Св. Писания и К. богослужебных, предназначенных для ежедневного пользования, более подходил вековечный пергамент (см.), употреблявшийся и прежде папируса, но вытесненный его дешевизной. Теперь он снова входит во всеобщее употребление; его листы соединяются в тома, которые вполне соответствуют современной нам форме книги. В Восточной империи были особые мастерские для его обработки, и писцы получали его совсем готовым; на Западе они большей частью сами обделывали его: бритвой снимали жир и пятна, пемзой очищали волосы и жилы, выглаживали и разлиновывали особым ножом. Писали крупно, четко и красиво; в отделке заглавных букв доходили до необыкновенной роскоши. Иногда (с III по V I I вв.) пергамент окрашивали в красную или др. краску и всю рукопись писали разведенным серебром, а заглавные буквы золотом. Понятно, что К. в то время были страшно дороги: за красиво написанный и разрисованный молитвослов или псалтырь уступали иногда целые имения; бывали случаи, что в целом христианском городе не оказывалось ни одной книги. В мусульманском мире книжное дело стояло в это время очень высоко: в Испании насчитывали 70 общественных библиотек, и в кордовской библиотеке было, говорят, до 400000 томов. В Европе К. стали и дешевле, и чаще, когда стало распространяться употребление бумаги (см.), тем более что с этим совпал сильный подъем умственной жизни после крестовых походов, а также развитие университетов. В ХIII в. при университетах был особый вид должностных лиц, так называемые stationarii; они давали студентам списывать учебники, брали К. на комиссию от ростовщиков-евреев, которые сами не имели права торговать книгами, и от уезжавших студентов; эти stationarii были, таким образом, первыми книгопродавцами в новой Европе. В начале XIV в. в Париже книгопродавцы в собственном смысле уже отделились от стационариев; но и они приносили присягу университету и были подчинены его ведению. Были также и присяжные продавцы писчих материалов. В конце XIV и начале XV в. в "латинском квартале" целые дома и переулки были заселены переписчиками, каллиграфами, переплетчиками, миниатюристами (иначе, иллюминаторами), пергаментщиками, продавцами бумаги и проч. В Лондоне переписчики (text-writers) в 1403 г. соединились в особый цех, то же местами было и в Голландии. В Италии в XV в. были книгопродавцы, содержавшие при своем магазине массу писцов, следовательно, способные издавать книги и до книгопечатания. В это время во всех больших городах Европы были уже общественные библиотеки, из которых иные К. выдавались на дом (libri vagantes); другие, особенно ценные и объемистые, прикреплялись к письменным столикам железными цепями; почти везде были книгопродавцы и общества переписчиков, старавшиеся удовлетворить не только богатых любителей, но и людей среднего состояния молитвенниками, К. поучительными и даже забавными. На Русь К. пришла вместе с христианством, из Византии, в лучшее время специально-византийской культуры; но эта культура усваивается нашими предками далеко не во всем ее объеме. К., например, принимаются исключительно богослужебные и благочестиво-назидательные; дело книжного просвещения ведется духовенством и весьма немногими любителями из высокопоставленных лиц. По словам Кирилла Туровского, светские люди говорили: "Жену имам и дети кормлю...не наше есть дело почитание книжное, но чернеческое". Если мирской человек принимался читать или даже списывать книги, он делал это не для удовольствия и даже не для поучения, а для спасения души. Книжное дело сосредотачивалось исключительно в монастырях: известна прекрасная картинка из жития Феодосия Печерского, как он волну плел для переплета в то время и в той комнате, где Илларион списывал книги, а старец Никон переплетал их. Монахи писали только с дозволения игумена, и потому К. или даже всякая отдельная статья начинается с формулы: благослови, отче. Писали на харатье (пергаменте, от Charta), на больших листах, большей частью в два столбца, крупными и прямыми буквами ≈ уставом (который постепенно переходил через полуустав в неразборчивую скоропись XVII в.); заглавные буквы и заставки разрисовывали красками и золотом. Одну книгу писали многие месяцы, и в послесловии часто выражали сердечную радость, что трудный подвиг окончен счастливо. Нашествие монголов остановило развитие книжного дела на юге, а как трудно было заниматься им на севере, ясно свидетельствует житие Сергия Радонежского, который, не имея ни харатьи, ни бумаги, писал на бересте. Только в Новгороде были досуг и средства; о Моисее, архиепископе новгородском (1353≈1 3 62), летопись говорит: многи писцы изыскав и книгы многы исписав. С XV века книгописание распространяется по всей средней России: появляются писцы и даже литераторы профессиональные, "питавшиеся от трудов своих"; каллиграфия иногда доходит до высокой степени совершенства; появляются хитрые измышления вроде тайнописания (криптографии) и проч. В XVI в. и у нас начинается городской период в истории К.: Стоглав упоминает о городских писцах, деятельность которых он желает подвергнуть надзору. Самый выдающийся деятель в истории русской К. этой эпохи ≈ митрополит Макарий (см.). Изобретение книгопечатания значительно понизило ценность рукописей, но не сразу убило их производство: первопечатные К. представляли собой копию с современных рукописей (см. Печатное дело и приложенные факсимиле); тем не менее иные богатые книголюбы все еще отдавали предпочтение лучшими мастерами писанным рукописям перед произведенными фабричным способом печатными К.; но борьба каллиграфов XVI в. с печатным станком была безнадежна и непродолжительна. КНИГА. I. 1-я страница 42-строчной Библии: предисловие блаженного Иеронима (хранится в Венской Императорской библиотеке). КНИГА. II. Второй лист Октоиха (Осмогласника), напечатанного в Кракове Швайполтом Феолем в 1491 г. Только в России среди старообрядцев рукопись соперничает с К. до XIX в. Уже в XVI в. удешевленная К. начинает служить интересам дня и заметно демократизируется: она становится доступной и интересной не только для людей, серьезно образованных, но и для массы; она проникает и в женскую половину купеческого или небогатого помещичьего дома, и даже в деревенские трактиры; она столь же часто служит для забавы, как и для назидания. В XVII в., вследствие усовершенствований в типографском деле, книжное производство прогрессирует в количестве, дешевизне и красоте; в соответствии с духом времени ≈ по выражению Бушо, остроумно сопоставляющего наружность и содержание книги с политической и культурной историей (H. Bouchot, "Le livre, l'illustration, la reliure", Париж, 1886), ≈ она "надевает парик, украшается колоннами и пилястрами, становится надуто-грандиозной и вся расплывается в аллегории и условности". По особенному свойству науки XVII в., работавшей не для публики, а для немногих избранных, именно в этом столетии выходят в большом количестве многотомные фолианты, поглощавшие десятки лет жизни авторов и составленные с поразительной ученостью и тщательностью (Дюканжа, Ламбеция, Болланда и проч.). В этом же и следующем столетии появляются в большом количестве ученые и литературные журналы (см.). XVIII в., век просвещения по преимуществу, вознес книгу на небывалую высоту; достаточно назвать Вольтера, чтобы дать понять, какую силу имела тогда умно написанная книжка. Знаменитая "Энциклопедия" Дидро наглядно показывает, что и толстые, дорогие К. в то время стали предназначаться для массы образованных людей, для среднего сословия. XVIII век ≈ время зарождения и развития русской печатной книги; при Петре зародилась она, при Екатерине II получила силу и распространение (в промежутке прогресс совершался очень медленно, да и в первые годы царствования Екатерины наиболее популярные сатирические журналы расходились в 200≈300 экз.). С 80-х годов издаются целые библиотеки классиков и переводных романов; выходят сотнями собственные подражания последним; даже мистические книги масонов выходят несколькими изданиями. Русские люди приучились читать и даже покупать книги; с особой пользой потрудился для этого Н. И. Новиков (см.). Тогда же у нас начинают заботиться и о внешней красоте книги: даже многие казенные издания, даже уставы украшаются изящными виньетками. В первой четверти XIX в. в истории развития книги замечаются два явления огромной важности. Хорошая книга стала обогащать автора ≈ обогащать не посредством подарков и пенсий от богачей или правительства, но посредством покупателей, публики; знаменитые писатели становятся богачами, и литературный труд, при благоприятных условиях, даже заурядному работнику дает средства к безбедному существованию. С другой стороны, предприимчивые издатели (один из первых ≈ Констебль в Англии) задаются высокополезной задачей удешевить хорошую книгу до такой степени, чтобы всякий сколько-нибудь достаточный человек мог, без больших затрат, составить себе целую библиотеку. Первое явление в передовых странах Европы к середине столетия становится общим: не только авторы, подлаживающиеся к вкусам публики (например, Дюма-отец), но и большинство талантливых писателей совершенно независимых (например, Виктор Гюго) могут хорошо жить доходами от продажи своих книг; вместе с этим они становятся и крупной политической силой. Крайнее удешевление хорошей книги (за исключением особых случаев: изданий Нового Завета, полного Шекспира в 1 шиллинг) становится возможным только в 3-й четверти столетия, зато теперь идет вперед быстрыми шагами: благодаря таким издателям, как Реклам ("Universa l Bibliothek") в Германии, Сонцоньо в Италии и проч., теперь за десятки рублей можно собрать библиотеку классиков всех времен и народов, которая в начале столетия стоила тысячи. Специально для народа красиво и правильно издаются целые библиотечки полезных К. по такой цене, которая своей дешевизной убивает плохие лубочные издания. В Германии, а за ней и повсеместно, в последние годы даже роскошные, красиво иллюстрированные К. так удешевляются, что не составляют редкости на полке учителя начальной школы. 70 лет назад Греция получала из Франции и бумагу, и шрифт для правительственных изданий и учебников; теперь в ней ежегодно выходят тысячи названий К., и в том числе много баснословно дешевых изданий для народа и бедняков. И в России уже с первых 10-летий XIX в. в книжном деле замечается значительный прогресс: первые тома истории Карамзина, выпущенные в 1818 г., разошлись в несколько недель; плохой, ныне забытый роман Булгарина "Иван Выжигин", вышедший в 1829 г., доставил автору деньги, по тому времени огромные; появляются предприимчивые издатели, искренно любящие свое дело, вроде Смирдина. С начала царствования Александра II и у нас К. становится крупной общественной силой. В последнюю четверть века и у нас появляются дешевые библиотеки для среднего класса, уже не разоряющие предпринимателей, как прежде; и у нас издаются отечественные классики по такой цене, которая делает их доступными и для бедных людей; что же касается до наших народных, копеечных изданий, предпринимаемых с наполовину благотворительной целью комитетами грамотности и др. общественными учреждениями, а также и некоторыми частными фирмами, то по строгому выбору содержания, дешевизне и изяществу они могут поспорить с немецкими и английскими. Но в общем книжное, книгопродавческое и типографское дело в России, сравнительно с ее западными соседями, находится еще в очень неудовлетворительном состоянии. По истории К. см. Arnett, "An inquiry into the nature and form of the Books of the Ancients" (Л., 1637); W. Wattenbach, "Das Schriftwesen im Mittelalter" (Лейпциг, 1871); V. Gardthausen, "Griechische Palaeographie" (1879); E. Egger, "Histoire du livre" ("Bibl. d' éducation et de ré creation"); H. Bouchot, "Le livre, l'illustration, la reliure" (Париж, 1886); Aug. Molinier, "Les manuscrits et les miniatures" (1892, "Bibl. des Merveilles"). Для славянской рукописной К. лучший материал у Востокова в "Описании рукописей Румянцевского музея" и у Срезневского, "Славяно-русская палеография" ("Журнал М. Н. Пр.", CCXIII, отд. II). Для старопечатной, петровской и послепетровской К. материал у Каратаева, Сопикова, Пекарского ("Наука и литература при Петре") и др. Ср. А. Кирпичников, "Очерк истории книги" (СПб., 1888); Ф. Булгаков, "Иллюстрированная история книгопечатания" (т. I, СПб., 1889). А. Кирпичников.